середу, 12 квітня 2017 р.

Советские женщины, которые предали Родину в Великой Отечественной

Советские женщины, которые предали Родину в Великой Отечественной Коллаборационисты и предатели есть на каждой войне. Вторая мировая исключением не стала. Одни переходили на сторону врага из идейных соображений, других манили материальные блага, третьи были вынуждены помогать бывшему противнику ради спасения своей жизни и жизней близких. Среди тех, кто сменил флаг, под которым воевал, были и советские женщины. Первым документом, в котором шла речь о борьбе с коллаборационизмом, стал выпущенный 12 декабря 1941 г. приказ Народного комиссариата внутренних дел «Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобождённых от войск противника». В начале 1942 г. было выпущено разъяснение, кого следует брать на учет. В списке значились в том числе: женщины, вышедшие замуж за немцев; содержатели борделей, притонов; лица, работавшие в немецких учреждениях и оказывавшие немцам услуги; добровольно ушедшие с гитлеровцами и члены их семей. В предательстве подозревался любой, кто оказался на оккупированной территории и был вынужден работать, чтобы получить кусок хлеба. Клеймо потенциального предателя такие люди могли потом носить всю жизнь. Многих женщин, которые добровольно или вынужденно имели сексуальные связи с немцами, позже расстреливали, зачастую вместе с детьми. Согласно немецким документам только при освобождении Восточной Украины было расстреляно около 4 тысяч женщин. В другом докладе немецкой разведки говорилось о судьбе «предательниц» в Харькове: «Среди них много девушек, друживших с немецкими солдатами, и особенно тех, которые были беременны. Достаточно было трех свидетелей, чтобы их ликвидировать». Олимпиада Полякова (Лидия Осипова) Многие коллаборационистки перешли на немецкую сторону из-за неприязни к советскому режиму. Конец 30-х годов ознаменовался волной репрессий, поэтому немецкую оккупацию многие воспринимали почти как спасение от большевиков (именно так ее «рекламировали» сами немцы). Такой «идейной» предательницей была Олимпиада Полякова, издавшая свои литературно обработанные записи военного времени под названием «Дневник коллаборантки». Война застала ее в Пушкине, ей было уже под сорок. При немцах она работала в оккупационной газете «За Родину» и в 1944 г. эмигрировала в Берлин. Работу в газете Полякова ценила. «Газета является боевым антибольшевистским органом. Немало места также посвящает вопросам русской культуры. В общем, газета настоящая и редактор настоящий, и работа настоящая», - писала она. При составлении книги Полякова правила дневниковые записи и превращала текст в оправдание коллаборационизма. Для нее это не предательство, а проявление патриотизма. Однако полностью обелить себя у нее не выходит – она рассказывает, например, как с мужем украла и продала дорогой ковер. Вместе с отступающими немцами Полякова оказалась в Риге, где коллектив редакции разместили в бывшем рижском гетто, в квартирах арестованных евреев. Полякова признает, что квартиры были уютными, но вот носить вещи евреек она заставить себя не могла. Хотя другие это делали, не задумываясь. Она симпатизирует немцам, но, с другой стороны, ей не нравится, что те уничтожают людей «настолько механически». Но немцам она готова была простить многое: «падают немецкие бомбы, но бомбы-то освободительные». Всю оставшуюся жизнь прожила в эмиграции в ФРГ. Вера Пирожкова В той же газете «За Родину» работала родившаяся в Пскове в 1921 г. Вера Пирожкова. Туда она устроилась сразу после начала оккупации, сначала - переводчицей, потом – автором. В статьях она прославляла немецкий образ жизни при фашистах и Германию. В первом тексте, посвященном «Протоколам сионских мудрецов», Пирожкова выступила как явный антисемит: «Злобная сила еврейства, питавшаяся в течение веков лишь ненавистью и действовавшая путём интриг, обманов и террора, не устоит под натиском здоровых, творческих сил народов». Такая позиция находила одобрение в верхах, и Пирожкова быстро продвинулась, став практически политическим редактором газеты. После войны училась в Мюнхене, защитила диссертацию. В 90-е годы вернулась в Россию, сейчас живет в Петербурге. Светлана Гайер

Переводчица русской классики Светлана Гайер скончалась 7 ноября 2010 года.

Это была невысокая женщина, у которой, тем не менее, хватало сил переводить с русского на немецкий тяжеловесные тома классиков. Она умерла вечером 7 ноября в возрасте 87 лет. Почти вся жизнь Светланы Гайер была посвящена литературному переводу.

Назвав ее однажды "королевой перевода", Лев Копелев не ошибся.

В ее послужном списке переводы на немецкий русских народных сказок Афанасьева, произведений Леонида Андреева, Михаила Булгакова, Андрея Белого, Андрея Платонова, Лидии Чуковской, Александра Солженицына, Владимира Войновича, Андрея Синявского. В свое время интерес к ней как переводчице проявлял Набоков, правда, их сотрудничество не состоялось. ("Мне было тогда не до него", — отшучивалась Светлана Михайловна.) Последние двадцать лет Светлана Гайер отдала работе над новым переводом на немецкий язык романов Достоевского. Именно в Цюрихе в издательстве "Ammann" впервые вышли новые переводы "Преступления и наказания", "Идиота", "Бесов", "Братьев Карамазовых" и "Подростка". В последние годы жизни Светлана Гайер готовила для этого же издательства перевод "Игрока".

Ее переводы отличались дословностью и точностью уже в названиях. Если название "Преступление и наказание" звучало раньше в переводе на немецкий как "Вина и грех", то в ее интерпретации это буквальный перевод. Обладание потрясающим чувством в равной степени двух языков, с которыми работала Светлана, максимально приблизило немецкого читателя к оригиналам русской классики. По ее же собственным словам, она ощущала это как вызов самой себе, потому что язык не может рассматриваться как константа. Язык — это всегда живое и подвижное явление. Один и тот же текст в переводе может подвергнуться многочисленным интерпретациям, и основная задача переводчика — подать произведение так, чтобы оно как можно точнее отражало языковую структуру и невидимую, но ощутимую на ментальном уровне сущность оригинала. Светлана переводила, не только оберегая стилистику. В каждом ее переводе присутствовала душа книги. Тоска по оригиналу — это были ее любимые слова.

Фильм Вадима Ендрейко "Женщина с пятью слонами" — это фильм о ней. 5-ю слонами Гайер называла произведения Достоевского, с которыми работала. Через всю жизнь она пронесла веру в развитие культуры и языка, несмотря на их повсеместное подавление: эти тенденции наблюдаются в наши дни во всем мире.

"Я не верю в то, что какой бы то ни был духовный опыт, даже если он неприятен, убивает человека, а не дает ему еще большую силу и уверенность", — говорила она.

Светлана Гайер родилась в Киеве в 1923 году. Отец Светланы умер в сталинских лагерях. Немецкому ее обучала мать. Семья жила в Киеве, когда началась война. Многие на Украине думали тогда, что немцы не могут быть хуже Сталина. До тех пор, пока длинные ряды евреев не погнали в Бабий Яр. Среди них была и лучшая подруга Светланы. Жуткие звуки расстрела были слышны в городе. Уже будучи пожилой, Гайер говорила, что до сих пор не может забыть этого кошмара, что такое не забывается никогда.

Однажды в дверь постучались от немецкого генерала, которому искали экономку. Так Светлана с матерью оказались в его доме. Как родственники политзаключенного и люди, работающие у немецкого генерала, они не могли оставаться в Киеве и оказались, таким образом, в Германии.

С 1944 года переводчица жила недалеко от Фрайбурга, в местечке Гюнтершталь. В Германии Гайер удалось получить стипендию имени Гумбольдта, которая позволила ей начать изучать в университете Фрайбурга литературу и сравнительное языкознание.

Не забывая Бабьего Яра, Светлана не могла, тем не менее, не испытывать уважения к стране, которая фактически ее спасла, приютив.

Ее переводы, по ее же собственным словам, это плата Германии за все хорошее, что страна сделала для нее.
Занимаясь переводом, как однажды заметила Гайер, все что переводишь, нужно держать под прицелом единого взгляда и повыше держать нос, хотя с презрением это не имеет ничего общего. Это, скорее, желание подняться до высот того классика, которого переводишь, найдя в себе для этого не только умение, но и мужество. Эта хрупкая, но мужественная женщина-переводчик, волею судеб оказавшаяся в Германии, чтобы исполнить совершенно определенную миссию по установлению связи между русской и немецкой культурой, умерла в своем доме, во Фрайбурге. Одна из самых неоднозначных женщин, которых можно подвести под категорию «предательницы» с натяжкой. Гайер была совсем молодой девушкой, когда пошла работать переводчицей к оккупационным властям Киева. Она и ее мать нуждались в деньгах, отец умер после заключения в советской тюрьме. Она работала на стройплощадках, переводила архитекторов и ученых. В 1943 г. выехала в Германию, где ей была обещана стипендия. В Германии на некоторое время оказалась в лагере для работников с восточных территорий, но была освобождена. Изучала литературоведение во Фрайбурге, стала одной из самых известных переводчиц с русского на немецкий. Перевела на немецкий главные романы Достоевского. Антонина Макарова (Тонька-пулеметчица) В начале войны молодая санитарка Антонина оказалась в окружении. С солдатом Федорчуком они бродили по лесам, стремясь выжить. После того как они вышли к деревне, Федорчук ушел к семье, а женщина осталась одна. Ей вновь пришлось искать приют. Она оказалась на территории Локотской республики, где приглянулась немцам. Несколько раз Антонина подвергалась насилию. Однажды ее заставили расстрелять пленных – она умела обращаться с пулеметом, к тому же была пьяна. Выполнив такой приказ, Макарова оказалась «штатным палачом». Расстреливала она каждое утро. Довольно быстро работа ей начала даже нравиться. Слухи о Тоньке-пулеметчице быстро расходились по округе, но ликвидировать ее не удавалось. После отхода немцев Макарова раздобыла документы, из которых следовало, что она всю войну проработала санитаркой. Несколько десятилетий ее искало КГБ, но заподозрить бывшую карательницу в ветеране войны, примерной жене и матери Антонине Гинзбург было сложно. Работникам КГБ помог случай – брат Макаровой, Парфенов, собрался выезжать за границу. В анкете он указал сестру Макарову (Гинзбург). Ее дело стало единственным в СССР, в котором фигурировала женщина-каратель. Антонину признали виновной в убийстве 168 человек и расстреляли. Переводчицами, журналистками, секретарями при немцах работали многие советские женщины. Их судьба сложилась по-разному. Кто-то навсегда остался в эмиграции, кто-то был репатриирован обратно в Советский Союз, как Евгения Польская, происходившая из казаков. Ее муж был офицером РОА, сама она работала в газете. Некоторые смогли «зачеркнуть» двусмысленное прошлое и тихо дожить до старости.Картинки по запросу Антонина Макарова (Тонька-пулеметчица)фото

Источник: Советские женщины, которые предали Родину в Великой Отечественной
© Русская Семерка russian7.ruАнтонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфёнова. Училась в сельской школе, и именно там произошёл эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию — Парфёнова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тони зовут Макар.

Так, с лёгкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.
Училась девочка прилежно, со старанием. Была у неё и своя революционная героиня — Анка-пулемётчица. У этого кинообраза был реальный протип — санитарка чапаевской дивизии Мария Попова, которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулемётчика.
Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где её и застало начало Великой Отечественной войны. На фронт девушка отправилась добровольцем.

Походная жена окруженца

На долю 19-летней комсомолки Макаровой выпали все ужасы печально известного «Вяземского котла».
После тяжелейших боёв в полном окружении из всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук. С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались — кормились, чем придётся, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав её своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась — она просто хотела жить.
В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат и поблизости живёт его семья. Он оставил Тоню одну.
Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.
Антонина Макарова-Гинзбург
Антонина Макарова-Гинзбург. Фото: Public Domain

Убийца с окладом

Блуждания Тони Макаровой завершились в районе посёлка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» — административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более чётко официально оформленные.
Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли её к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно — девушка, хотевшая только выжить, была согласна на всё.
Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго — однажды её, пьяную, вывели во двор и положили за станковый пулемёт «максим». Перед пулемётом стояли люди — мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестёр, но и пулемётчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная женщина не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.
На следующий день Макарова узнала, что она теперь официальное лицо — палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой.
Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка — партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадёжными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.
В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых.
Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с её способностями к стрельбе.
Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что её мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей — война всё спишет! Зато её жизнь наконец-то наладилась.

1500 загубленных жизней

Распорядок дня Антонины Макаровой был таков: утром расстрел 27 человек из пулемёта, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.
В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи убитых. Так Тоня обзавелась кучей нарядов, которые, правда, приходилось чинить — носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.
Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» — нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулемётчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до неё не смогли.
Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.
К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот — Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили её в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.

Заслуженный ветеран вместо военной преступницы

В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно — советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.
Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены — она сумела добыть документы, доказывавшие, что всё это время Макарова была санитаркой в советском госпитале.
Антонина благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале 1945 года в неё влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны.
Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.
Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а её место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург.

Её искали тридцать лет

О чудовищных деяниях «Тоньки-пулемётчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот.
Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли — но на след женщины-карателя напасть не могли.
Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека — жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своём героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулемётчицы».
КГБ потратил на её поиски больше трёх десятилетий, но нашёл почти случайно. Некий гражданин Парфёнов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфёновых в качестве родной сестры почему-то значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.
Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!
Оперативники КГБ работали ювелирно — обвинить в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулемётчица», её арестовали.
Она не отпиралась, рассказывала обо всём спокойно, говорила, что кошмары её не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу, даже в ООН — требовал освобождения жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чём обвиняется его любимая Тоня.
После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. Того, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.

Возмездие

Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.
Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины.
Однако 20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания — расстрелу.
На суде была доказана документально её вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Ещё более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулемётчицы». Есть преступления, которые невозможно простить.
В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведён в исполнение.

Немає коментарів:

Дописати коментар