Российские палачи

Палачи в России – это отдельная песня. В XVII веке на Руси решили приобщиться к западноевропейской практике и завести «специально обученных людей» для исполнения смертных приговоров, которых становилось все больше и больше. Боярская Дума своим постановлением от 16 мая 1681 года определила, «чтобы во всяком городе без палачей не бытии». Согласно этому постановлению воеводам надлежало подобрать добровольцев в заплечных дел мастера из городских и посадских людей. Если добровольцев не находилось, то следовало комплектовать штат палачей из бродяг, прельщая их постоянным заработком. В царствование Алексея Михайловича палачам полагался оклад – 4 рубля в год.

Однако профессия палача автоматически превращала ее владельца в отверженного. Его сторонились люди и отвращала от себя церковь. Палач практически пожизненно лишался духовного окормления и не допускался к причастию. А в народе его называли не по-европейски «палачом», а по-русски - «катом», что тоже выражало к нему свое отношение. Появилось присловье: «Кат - не брат, небось не помилует».

А чего ему было миловать, когда он был всеми отверженный. С ним гнушались сесть за один стол. Прикосновение рук палача считалось осквернением. Даже случайный взгляд на палача, считался нечистым и требовал особого очищения и молитвы Ивану Воину.

Все это вело к тому, что охотников идти в каты было немного. Воеводы то и дело жаловались, что «в палачи охочих людей не находится, а выбранные принуждением убегают». А особенно кадровая проблема обострилась в правление императрицы Елизаветы Петровны. В результате чего на свет появился Указ Сената от 10 июня 1742 года, который предписывал губернским правлениям обеспечить наличие в каждом губернском городе 2 штатных палачей, а в уездном - одного. Столицам - Москве и Санкт - Петербургу - надлежало постоянно содержать трех заплечных дел мастеров. Зарплату катам индексировали и приравняли к солдатской - 9 руб. 95 копеек в год.

Однако повышение зарплаты не решило проблемы. В 1804 году вся Малороссия осталась всего с одним штатным палачом. Генерал - губернатор Куракин направил в Санкт-Петербург представление с предложением официально разрешить набор в палачи преступников, осужденных за незначительные преступления. Указом Сената от13 марта 1805 года было разрешено доверять исполнение казней тюремным сидельцам.

Поначалу такие палачи содержались в обычных тюремных камерах. Но вскоре стало понятно, что их нужно держать отдельно. Днем казнили они, а ночью сокамерники вполне могли казнить их. К тому же посетители тюрем стали жаловаться на встречи с катами, которые наводили на них ужас своей окровавленной одеждой и палаческим инструментом в руках. После этого для палачей стали строить специальные помещения в тюремных дворах.

Палач был фактически хозяином человеческой жизни. Российские каты умели выпороть человека кнутом, не причинив ему вреда. А могли и забить его кнутом насмерть. Для этого следовало только наносить удары в одно и то же место, разрывая внутренние органы: печень, легкие, почки, и вызывая обширные внутренние кровоизлияния.

Процесс порки кнутом любопытно описан Л.А. Серяковым:

«На плацу, как теперь вижу, была врыта кобыла; близ нея прохаживались два палача, парни лет 25-ти, отлично сложенные, мускулистые, широкоплечие, в красных рубахах, плиссовых шароварах и в сапогах с напуском. Кругом плаца расставлены были казаки и резервный батальон, а за ними толпились родственники осужденных.

Около 9-ти утра прибыли на место казни осужденные к кнуту, которых, помнится, в первый день казни было 25 человек. Одни из них приговорены были в 101-му удару кнутом, другие - к 70-ти или 50-ти, третьи - к 25-ти ударам кнута. Приговоренных клали на кобылу по очереди, так что в то время, как одного наказывали, все остальные стояли тут же и ждали своей очереди. Первого положили из тех, которым был назначен 101 удар. Палач отошел шагов на 15 от кобылы, потом медленным шагом стал приближаться к наказываемому; кнут тащился между ног палача по снегу; когда палач подходил на близкое расстояние от кобылы, то высоко взмахивал правою рукою кнут, раздавался в воздухе свист и затем удар. Палач отходил на прежнюю дистанцию, опять начинал медленно приближаться и т. д. ( ... ) первые удары делались крест накрест, с правого плеча по ребрам, под левый бок, и слева направо, а потом начинали бить вдоль и поперек спины. Мне казалось, что палач с первого же раза весьма глубоко прорубал кожу, потому что после каждого удара он левою рукою смахивал с кнута полную горсть крови. При первых ударах обыкновенно слышен был у казнимых глухой стон, который умолкал скоро; затем уже их рубили как мясо. Во время самого дела, отсчитавши, например, ударов 20 или 30, палач подходил к стоявшему тут же на снегу штофу, наливал стакан водки, выпивал и опять принимался за работу. Все это делалось очень, очень медленно.

Под кнутом, сколько помню, ни один не умер (помирали на второй или третий день после казни)».

У российских катов единообразной формы не было, поэтому они порой изобретали ее себе сами. Например, известный сахалинский палач Комлев, отличавшийся жестокостью, даже особый костюм себе выдумал: красную рубаху, черный фартук, сшил какую-то высокую черную шапку. Любопытно, что в этот период времени во Франции наоборот обряжали в красные рубахи приговоренных к смерти.

Но чем дальше, тем с палачами в России становилось все хуже и хуже. В апреле 1879 года после предоставления военно-окружным судам права выносить смертные приговоры, на всю Россию нашелся один-единственный палач по фамилии Фролов, который под конвоем переезжал из города в город и вешал осужденных.

В начале ХХ века дефицит на палачей сохранился. Так для политических казней использовался палач Филипьев, которого всякий раз приходилось доставлять из Закавказья, где он постоянно проживал, чтобы повесить очередного революционера. Говорят, что в прошлом кубанский казак Филипьев сам был приговорен к смерти, но выменял себе жизнь на согласие заделаться палачом. Он был не самым искусным заплечных дел мастером, но в сложной ситуации его выручала физическая сила. Журналист Владимиров рассказывал, как Филипьев вешал Каляева:

«Тогда он был сильно пьян. Надев петлю ему на шею, он подтянул веревки не до состояния натянутости, а таким образом, что, когда веревка натянулась, тело Каляева сильно опустилось книзу и коснулось ногами пола эшафота; он сразу весь затрепетал в конвульсиях и вызвал ужас среди присутствующих. Тут находился между прочим барон Медем, который резко крикнул на палача и обругал его, и тот, схватив другой конец веревки, сильным движением всего тела легко приподнял на воздух мучившегося в предсмертных судорогах Каляева и таким образом ускорил ему смерть».

Судьбы Филипьева сложилась трагически. После очередного исполнения приговора его под видом бродяги переправляли домой в Закавказье. Но арестанты, следовавшие вместе с ним, узнали кто он такой и убили.

Совсем непонятно откуда же появилось видимо-невидимо палачей после Октябрьской революции и в годы сталинских репрессий. Остается лишь предположить, что это было вызвано изменением статуса палача. Из отверженного он превратился в важного человека, вершителя человеческих судеб.