понеділок, 5 червня 2017 р.

Жертвы фатализма

Жертвы фатализма

Фаталист (от лат. fátalis — определенный судьбой) - это человек, который убежден, что все события в его жизни уже предопределены судьбой и изменить их нельзя.
Убийство Цезаря
Из-за этой своей убежденности фаталисты нередко становятся жертвами преступлений. Правда их фатализм подчас просто соседствует с гордостью. Мужественному человеку легче погибнуть, нежели выказать свой страх перед окружающими.
Самый яркий пример тому Гай Юлий Цезарь. О грядущей опасности его предостерегали множество предзнаменований, прорицатель Вестриций Спуринна посоветовал ему «остерегаться ид марта». Его супруге Кальпурнии приснилось, что Гая Юлия зарезали, а потому 15 марта 44 года до н.э. она всячески пыталась убедить его не ходить в Римский форум. Но гордость не только не позволила Цезарю остаться дома, но и не дала ему окружить себя телохранителями. В результате он оказался один против нескольких десятков заговорщиков и был ими убит.

Не меньшую гордость продемонстрировал перед известием об опасности и шведский король Густав III.
16 марта 1792 года вся знать Стокгольма стремилась попасть на бал-маскарад в здании королевской Оперы.
Шведский король Густав III
Король приехал на бал около 11 часов вечера. Но прежде чем присоединиться к гостям, решил поужинать со своими фаворитами в одном из залов Оперы. Когда трапеза Его Величества подходила к концу, паж передал ему анонимное письмо с предупреждением о готовящемся на него покушении. Фавориты принялись убеждать Густава III не спускаться в зал к танцующим или хотя бы надеть панцирь под одежду и выйти в окружении стражи. Но король сказал фаворитам: «Если я испугаюсь, то смогу ли править?» И после некоторой паузы добавил: «Если кто то хочет меня убить, то лучшего места, чем здесь, не найти».
Потом король облачился в маскарадный костюм венецианского дожа, надел шляпу с пришитой к ней маской и отправился в танцевальный зал. То ли из гордости, то ли из фатализма Густав III не потрудился снять с груди большой крест ордена св. Серафима, право на ношение которого имели только члены королевской фамилии.
По этому ордену его и опознал отставной гвардейский капитан Якоб Анкарстрем. Он протолкался через толпу к королю со спины и вытащил из под черного домино пистолет. В этот момент Густав III, словно бы что-то почувствовав, резко повернулся. Рука Анкарстрема дрогнула. Он хотел стрелять королю в сердце, а попал ему в ногу над бедром. Из-за громко игравшей музыки, мало кто услышал звук выстрела и никакой паники не возникло. Охрана тут же унесла Густава III из зала и быстро доставила его во дворец. Медики сначала объявили, что рана короля не представляет опасности для жизни. Однако поторопились с диагнозом. Из-за того, что пистолет Якоба был заряжен дробью и ржавыми обойными гвоздями, в рану проникла инфекция. Воспаление ран усугубилось простудой. Спустя 13 дней после рокового маскарада Густав III отдал богу душу.

В России, возможно, наиболее известным фаталистом является барон Унгерн. Он отличался какой-то патологической отвагой. Окружающие поражались, как он с застывшими глазами устремлялся в атаку на пулеметы, словно заведомо зная, что останется неуязвимым. И действительно судьба хранила его в самых отчаянных схватках. После одного из боев с китайцами, в седле, седельных сумах, сбруе, халате и сапогах Унгерна нашли следы от семидесяти пуль, но он не был даже ранен.
Уверовав в свою избранность, Унгерн пытался разгадать предначертания своей судьбы с помощью восточных предсказателей, которыми окружил свою персону.
Этим обстоятельством как-то воспользовался денщик барона -- Евгений Бурдуковский. Он подкупил в Урге гадалку, полубурятку-полуцыганку, и та предсказала Унгерну, что он будет жить до тех пор, покуда жив Бурдуковский. С тех пор барон трепетно оберегал своего денщика. Унгерн сам ходил в атаку, но Бурдуковского при этом отсылал в обоз.
Барон Унгерн
 
Позже эта же гадалка по трещинам на бараньей лопатке вычислила, что жить Унгерну осталось 130 дней. Этот же срок барону отвели и два монаха из монастыря Гандан, бросившие кости о числе его дней. Число 130 Унгерн считал для себя несчастливым, как представляющее удесятеренное 13. И потому сразу уверовал в предсказания.
Поразительно, но складывается впечатление, что судьба действительно подводила жизнь Унгерна к отмерянному ей сроку. За эти 130 дней барон не раз был на волосок от гибели. Когда покоритель Монголии столкнулся с регулярными частями Красной Армии, то был бит. Военные неудачи вызвали разлад в его армии. Офицеры организовали заговор против Унгерна. Сначала они попытались убить его в палатке. Но когда напали на нее, то вместо барона обнаружили там только полковника Островского. Услышав стрельбу, Унгерн, сидевший с ламами в соседней палатке, высунулся наружу. Заговорщики заметили его и открыли огонь. Хотя они стреляли с расстояния в несколько шагов, ни одна из пуль не задела Унгерна. Он юркнул в кусты и растворился в кромешной тьме.
Спустя некоторое время барон на белом коне выехал наперерез своему Бурятскому полку, решившему уйти от него в Маньчжурию. С этим полком находились и офицеры-заговорщики. Есаул Макеев первым выстрелил в Унгерна из маузера. Он стрелял практически в упор, но промахнулся. Тут же принялись палить и другие офицеры, но барон, непостижимым образом оставшийся невредимым, ускакал.
В конце концов, Унгерна предали даже монголы, считавшие его «Богом войны». Они связали его и бросили в юрте, а потом галопом помчались в разные стороны, чтобы дух бога войны не знал, кого преследовать. Связанного Унгерна обнаружил красный разъезд. В плену барон дважды пытался покончить жизнь самоубийством. Но судьба воспротивилась этому. Ампула с ядом, которая неизменно находилась при нем, непонятным образом запропастилась. А когда со связанными руками он попытался удавиться конским поводом, тот оказался слишком короток.
В протоколах его допросов в ЧК постоянно фигурирует слово «судьба», а в резюме одного из них отмечено: «Признал себя фаталистом и сильно верит в судьбу».
И вот, наконец, судьба подвела барона Унгерна к отмерянному ему 130-дневному сроку. Его время вышло, и по приговору суда он был расстрелян 15 сентября 1921 года.

Следует признать, что настоящие фаталисты – это не ленивые пофигисты, а яркие личности, у которых достаточно мужества, чтобы пренебречь угрозами и встретить опасность лицом к лицу.
Из людей недавнего прошлого к числу фаталистов можно отнести, например, голландского кинорежиссера Тео Ван Гога (потомка знаменитого художника). Когда Тео снял фильм «Покорность», критикующий отношение ислама к женщине, на него посыпались угрозы со стороны религиозных фанатиков.
Полиция предложила Ван Гогу охрану. Однако режиссер отказался, сказав: «Чему быть, того не миновать».
2 ноября 2004 года, когда Тео Ван Гог ехал на велосипеде по одной из улиц Амстердама, его догнал другой велосипедист - исламский экстремист Мохаммед Буери, который несколько раз выстрелил в режиссера, а потом добил его двумя ножами.

От рук исламских экстремистов погиб и православный священник Даниил Сысоев. Отец Даниил в совершенстве владел арабским языком и проповедовал среди мусульман. Сила убеждения была его так велика, что у него крестились даже ваххабиты. Даниил Сысоев силой слова спас немало жизней. Например, известно, что он сумел наставить на путь истинный одного пакистанца, который прошел подготовку шахида.
Священник Даниил Сысоев
А между тем это было очень опасное занятие. В Коране сказано, что тот, кто обратил ваххабита в другую веру, достоин смерти, как и сам вновь обращенный. Только в 2008 году отцу Даниилу поступило 14 угроз убийством от исламских фанатиков. Но Сысоев на все предостережения коллег отвечал любимым фаталистами изречением «Чему быть, того не миновать». Его жизнь трагически оборвалась 20 ноября 2009 года, после того как накануне киллер в маске расстрелял его из пистолета в храме апостола Фомы.

Немає коментарів:

Дописати коментар