Бої за Іловайськ очима противника: російський найманець Олександр Красногородцев розповів про бої у місті в серпні 2014-го

Ю.Бутусов

Російський найманець Олександр Красногородцев протягом двох місяців воював проти України в складі найманих загонів РФ, брав участь у боях під Слов'янськом та в самому Іловайську.

В городе он принял участие в контактном бою с применением стрелкового оружия, в котором ему поцарапало лицо бетонной крошкой, и он сразу же использовал этот повод, чтобы покинуть Украину 23 августа 2014-го. Красногородцев написал книгу о своих двух месяцах войны в Украине – "Записки добровольца".

Террорист Александр Красногородцев

В книге много пропагандистского бреда, но она хорошо иллюстрирует ряд важных фактов: 
1. Подразделения наемников были весьма малочисленны, и плохо организованы, их спасало только отсутствие серьезных боевых столкновений во время бесконечных "перемирий".

2. Отряды наемников не были готовы выдерживать наступление украинских войск, боевая устойчивость, мотивация, обеспечение противника намного уступали украинским бойцам. Только низкая интенсивность боевых действий позволяла им с трудом наладить минимальную координацию и взаимодействие для проведения боевых операций. Наступательные бои в самом Иловайске украинские подразделения проводили всего 5 дней, 18-23 августа, небольшими силами добровольцев и армейцев, по книге видно какие проблемы это вызвало у наемников.

3. Российские наемники были главной ударной силой наемных отрядов, местным украинским предателям россияне не доверяли и даже презирали "Восток", "Оплот", "казаков" и т.п.

4. Освобождение Донбасса было сорвано вторжением российской армии. Наемные отряды украинскую армию остановить не могли. Хотя в Иловайск каждый день перебрасывались резервы противника, для сообщения с городом у противника осталась всего одна дорога, были серьезные потери.

А вот избранные фрагменты из книги Красногородцева:

"…в Славянске командующий принял решение, изменившее так много в новейшей истории России. В ночь с 5 на 6 июля 2014 года державшийся 84 дня город был оставлен Ополчением.
Что же увидели стрелковцы в донецком мегаполисе, столице "молодой республики"? А увидели вырвавшиеся из осады люди совершенно мирный город. Да, блокпосты на основных въездах. Да, немного плакатов "патриотического содержания". Да, вооруженные люди с георгиевскими ленточками. И все. Кстати о "людях с георгиевскими ленточками" из Донецка (батальоны "Оплот", "Восток" и т.п.). Чтобы не слукавить, вся эта братия была либо местными бандитами, либо ЧВКашниками Рината Леонидовича Ахметова со компаньоны. Что по сути одно и то же. Похожая картина наблюдалась на всей территории ДНР, с той лишь разницей что в других районах "ополченцы" не получали от Ахметова денег. Оружием тогда разжиться было не проблема, "балаклавой" тоже, про георгиевскую ленточку, вообще молчу… Золотой век (так внезапно закончившийся для очень многих из вышеописанных персонажей утором 6 июля) протекал в пьянстве, наркомании, отжиме иномарок автосалонами и недвижимости чуть ли не многоэтажками.
Забегая вперед, скажу, что через какое-то время не ушедших к славянцам вояк из "Востока" и "Оплота", таки удалось выгнать на передок. Там они прославились несгибаемой трусостью и решительным оставлением позиций. Думаю, на этом можно закончить, и так много чести…(После выхода из Славянска полковник ФСБ Игорь Гиркин перебросил часть своего отряда для прикрытия Иловайска. - Ю.Б.)

 Террорист Игорь Гиркин

...Как-то заехав в Иловайск, "Скобарь" привез мне неожиданное предложение, а именно должность заместителя командира роты по идеологии и работе с личным составом, по-совдеповски замполита. Откровенно говоря, я нисколько не считал себя готовым к подобному, о чем и заявил. На какое-то время это подействовало. А время шло. И кстати не в нашу пользу. По неписаным законам военного времени войско, долго стоящее без боев и без дела (чем бы солдат ни занимался, лишь бы…гм…за…долбался. Да), начинает разлагаться. Разложения в прямом смысле слова, за счет исключительной внутренней мотивации 99-98% бойцов не было, проявилась она в намного более тонком и может опасном виде. В беспечности. Если очень грубо, то что-то вроде: "Мы Рязанския, до нас не дойдет…". Тут даже и не знаешь, так ли были глупы и трусливы украинские командиры, не раздавившие нас танками… Может, подумали: "знаем этих придурков, мы на них танки, а они с них гусеницы сорвут и ими же боевые машины с экипажами и замочат…. Не… пусть расслабятся". Это, конечно, шутка, а не реальный анализ сложившейся ситуации, но мы расслабились. Временами я, тогда простой рядовой гранатометчик, выпрашивал час-другой увала во время между дежурствами на блокпосту и уходил от перекрестка за виадук в кафешку. Добравшись до места, попадал с жары в прохладу помещения, обводил глазами, проглатывая попутно слюну, ряды бутылок с алкоголем, брал кофе с мороженкой и оседал на летней веранде. Прикончив оное, закуривал цигарку. "А жизнь то налаживается…. "
…Тут, думаю, будет уместным написать пару слов о моих отношениях с "Гиви" (наемник Михаил Толстых был назначен Гиркиным начальником обороны Иловайска - Ю.Б.). По уходе "Лета" с двумя взводами "Гиви" стал командиром нашей роты и попутно командиром двух "Нон" ("Нона" - самоходно-артиллерийское орудие 120 мм, полученное из РФ. - Ю.Б.). Штаб он выбрал себе в центре города в одной многоэтажке, по виду что-то вроде студенческой общаги. Там каждый вечер проходили совещания с комвзводами…
…В начале августа к нам перекинули группу разведчиков под командованием Илоны Боневич, позывной "Боня" (https://myrotvorets.center/cr…/zadorozhnaya-ilona-yurevna-2/ - Ю.Б.), с ними, не забыв взять "Ноны", "Гиви" по ночам регулярно кошмарил укров то тут, то там. В идеале другого для "Гиви" и не нужно бы было: человек тридцать личного состава (что бы до каждого можно было докричаться…) и пара самоходок. Проблема была в том, что человек должен был командовать более чем сотней бойцов и оборонять город. А вот это для "Гиви" как командира было явно не по силам. Закончилось это тем, что битва за Иловайск со стороны Ополчения выглядела множеством разрозненных, не имеющих связи друг с другом групп, хаотично действующих в отрыве от соседей и не знающих ни обстановки, ни своего маневра. Это была общая беда Ополчения…
… Вообще с "местными ополченцами" я столкнулся тогда не последний раз, через короткое время мы снова поехали по отмашке "Гиви" в тот же Харцызск с теми же корыстными целями, подкатили к какой-то промзоне, позвонили бабе-хозяйке по мобиле, все культурно объяснили. В ответ было возмущение и отказ открыть ворота. Что характерно мы продолжали вести мирный диалог, вместо того, что бы высадить пару магазинов по долбанным воротам. Кажется, не успели мы и договорить, как показалось пара машин. Как возможно уже догадался читатель, машины сии были набиты все теми же "героями" (рожи правда другие). Когда "герои" высадились (на этот раз на двоих славянцев приехали уже не восемь, а человек пятнадцать востоковцев) снова перед моими очами возникло некое тело, тоже с пузом и в кубанке, но уже другое, на этот раз тело начало диалог с приветствия: "Здорово дневали!" Я процедил: "Слава Богу…" Тело ободрилось и спросило: "Казак?!" Очень хотелось ответить что-то, общий смысл коего означал, что к счастью до такого дерьма еще не опустился, но ответил что-то другое. Разговор был обстоятельный, нас попросили убраться нахрен и в доказательство предложили позвонить нашему комбату. Такой наглости я не ожидал и решил, что это просто пугалово. Ничтоже сумняся, я набрал комбата (к этому моменту эту должность занимал очередной "военный гений", а именно Кононов), с ним я и говорил по телефону. Откровенно говоря, я ожидал, что комбат скажет все, что угодно, но не то, что я услышал. А услышал я что-то типа "ехай оттуда, сука, на х…й, ты, сука, серый кардинал б…ь меня уже задолбал (интересно где и когда?), не лезь, сука, не в свои дела (команда комроты не в счет) и т.д., и т.п." С чувством опущенного дебила, у которого даже комбат м…дак, я сажусь в машину и уезжаю. Для справки: Кононову еще предстоит "прославиться" сначала пуском на самотек боев за Иловайск, а потом клоунской должностью министра обороны (https://myrotvorets.center/crim…/kononov-vladimir-petrovich/. - Ю.Б.). Что с ним, кстати, сейчас, я даже и не знаю. В общем, так и крышевал "Восток" наши тылы, попутно отдирая все, что не приколочено.
…А через пару дней начался штурм, и как было очевидно, противник решил вклиниться между нашими частями, стоящими в Иловайске и Моспино, благо рукав шириной в четыре с половиной километра нами никак не контролировался. Так ВСУ оказалось сначала в Грабском, потом в Кобзарях, а потом и в Зеленом, а мы соответственно почти в окружении.
(Подразделения сектора "Б" совершили глубокий двусторонний охват Иловайска, и 40-й батальон теробороны развернул опорные пункты вокруг города, у противника остался единственный путь сообщения, перекрыть который у наших бойцов не было достаточно сил. - Ю.Б.)

К вечеру первого дня штурма основные бои были за описанную выше дамбу, к вечеру обозначился глубокий прорыв техники противнике: два БТРа, к примеру, на повороте с трассы к селу Грабское (это вообще был наш тыл). Была спешно создана "летучая" группа, в которую я вошел как гранатометчик. Теперь у меня хоть был второй номер, им естественно стал дядя Женя, взявший себе вполне православный позывной "Инок" (среди наглухо нецерковных шахтеров, большинство из которых за всю жизнь, думается мне, не видели ни одного монаха, этот позывной вызывал большие трудности и превращался то в "Инку", то "Инка"…) В итоге группа наша прошла от блокпоста по ночному уже городу до его самого северо-западного угла, среди долгого пути по улицам частного сектора мне запомнилась картина нашего работающего "Града" (две машины перекинули накануне, всеобщее ликование по этому поводу было несколько омрачено известием, что на каждую установку имеется только по одной "катушке" ракет). (примерно с 21 августа противник получил пополнения боеприпасов и "Грады" с этого момента работали постоянно. - Ю.Б.)

Соединяемся с группой Бониных разведчиков, работаем у них на подхвате, они идут впереди и дают редкие очереди в сторону возможного противника: обычный прием, стрельба должна вызвать ответный огонь и вскрыть местонахождение врага. Противника не обнаружено, разведчики уходят, а мы остаемся ночевать на крутом повороте, который создает улица Ломоносова на северо-западном углу Иловайска. Проснувшись утром, наша группа, которую ведет молодой парень из Харькова с позывным "Партизан" (он благополучно переживет Иловайск и погибнет в аэропорту) расползается по зеленке, выставляем глаза и уши. Я как гранатометчик пока не нужен и я сплю, сплю почти все утро и день, сплю я на старой, поросшей уже бурьянами помойке, подо мной какой-то строительный мусор, битое стекло, куски шифера, кирпича и что-то там еще, все это сдобрено редким бурьяном, под головой у меня гранатомет. Боже, вот бы научиться так же сладко спать дома… Днем к нам подвозят воду и несколько батонов булки, сигареты вроде пока есть. Выспавшись, наконец, я возвращаюсь так сказать к жизни, оцениваю ситуацию. А пока я ее оцениваю, моему взору открывается прелюбопытнейшая картина. Что же я вижу, спросите вы? Вижу я следующее: перед моим взором, в полутора километрах дорога к поселку Зеленое, что находится непосредственно на трассе Иловайск–Харцызск (наша основная, почти единственная асфальтовая дорога, и по этой дороге в это село Зеленое движется печальная (для нас) процессия. Впереди БМП-2 (под украинским флагом, конечно), за ней танк, потом "Урал" и следом УАЗ-буханка.
Объяснять нам, что основная трасса, связывающая нас с "большой землей", в руках врага, было бы излишне. Я беру в руки телефон и набираю ""Скобаря"", благо он каждый день бывает на заседаниях штаба, а с нашей связью в штаб такую мелочь, как закрытие противником основной магистрали, могут и не сообщить. Дозваниваюсь и докладываю, "Скобарь" обещает доложить. Перезванивает через какое-то время и немного смущенно просит меня не беспокоиться, что вопрос уже давно решен, противника нет, трасса чиста и вообще все хорошо. Меня начинают грызть дурные предчувствия. Как потом оказалось, "Скобарь" не придумал ничего лучше, чем подойти к нашему комбату Кононову и доложить переданную мной информацию ему. Вообще это было, конечно, логично, но не в случае с Кононовым. Сей Наполеон после услышанного стал кричать "Скобарю" следующее: "Твой Печора трус и паникер, все под Иловайском в порядке, больше его слушай!!" и т.д. В тот же день на трассе попала в плен машина, в которой за БК ехал комендант города и несколько сопровождавших его ребят. Военкор Юрий Юрченко, попал в плен, кажется, там же... (https://myrotvorets.center/crim…/yurchenko-yurij-vasilevich/ .- Ю.Б.)

Однажды меня вызвал к себе "Гиви", надо было навести порядок в бумагах, точнее в списках личного состава. Пошли очередные слухи про то, что дадут какое-то жалование, поэтому меня просили, если я не уверен в том, что боец до сих пор в подразделении, все равно его вписывать, лишним не будет. Каким-то чудом мне, кажется, удалось подготовить более менее реальные списки личного состава. Тогда же я стал свидетелем не самой приятной сцены: в Макеевке были пойманы трое дезертиров из Иловайска (сразу скажу, ни один из них не был в составе роты во время обороны Славянска), одного из них, я помню, позывной "Акробат", мы с ним и "Иноком" вместе пережидали обстрелы в окопе на блокпосту. "Гиви" был в ярости, разнося дезертиров за трусость. Он выхватил ПМ и выстрелил в дощатый пол три патрона. О дальнейшей судьбе беглецов мне ничего не известно.

Возвращаясь, я заглянул на пожарку в надежде взять оставленные в ночь ухода вещи, но… мне предстала необъяснимая картина: все вещи были разворованы, в комнате царила полная пустота, в здании никого не было, кроме парня-повара, который что-то кашеварил и ничего внятно объяснить не мог, времени разбираться не было, и я уехал ни с чем. Помню презрительные отзывы прошедших Славянск ополченцев относительно того пополнения: "Как будто по Макеевским пивнухам их насобирали". Было в этом мародерстве что-то символичное, такого я не мог себе раньше представить, но это было уже после 14 августа, после самого поворотного дня войны. Именно 14-го числа к нам пробрались неясные, вводящие всех в растерянность слухи, что Стрелков ушел.

А вечером к нам прикатила пара машин, с ополченцами, конечно, и нам объяснили, что оборона прорвана в районе четырнадцатой школы, по западной части города шарятся укры, и приказ отступать к полосе ж/д. Мы запихались в переполненные машины и поехали по Пролетарской улице к центру, нас высадили на безымянном перекрестке, где по счастью была недорытая траншея под кабель, в ней мы с "Иноком" и обосновались. Был вечер восемнадцатого августа.
Была в то утро еще одна не сильно радостная встреча, мимо нас прошла группа плохо вооруженных и одетых наполовину в гражданку людей, из короткого разговора стало ясно, что эти люди вчерашние минометчики, а сегодня пехота, ибо мин к минометам больше у нас нет. В какой-то момент (точно до полудня) нам приказывают переходить на другую сторону ж/д, вся западная часть Иловайска переходит тем самым под контроль оккупантов. Мы переходим ж/д и останавливаемся на возвышенности рядом с тринадцатой школой, и вот там бы и остаться, занять капитальное здание школы, оно бы могло стать серьезным оборонительным узлом, давало бы контроль не только над ж/д путями в западном направлении, но и на север и северо-запад. Но, увы, группа наша, состоящая человек из пятнадцати уж была в состоянии "свободного полета", а точнее "падения", до сих пор не могу даже сказать, кто ее вел и вел ли ее кто-то. Поэтому, вместо занятия выгодного рубежа мы встали и пошли вниз, по Вокзальной улице на юг.

Через сотню метров группа остановилась, (значит, какой-то м…дак все-таки осуществлял функции командира), все сели. Чтобы читатель понимал всю трагикомичность ситуации, поясню: Вокзальная улица идет параллельно ж/д путям, между ними полоса травы, иногда с деревьями, то есть она полностью открыта западной стороне города, которая, как уже говорилась, в этот момент была в руках врага. Мы тупо сидели и смотрели через ЖД пути, но первым беду увидел "Шпик", он показывая рукой в сторону обратной от нас стороны пешеходного моста над путями, сказал: "там машина, под украинским флагом!"

Да, на возвышенности перед пешеходным мостом стоял джип под жовто-блакитной тряпкой, а то и два, вышедшие из них люди с интересом рассматривали нас. Видимо, от решения немедленно открыть огонь их удержала лишь мысль, что ну не могут ополченцы вот так вот сидеть и смотреть на них. Так уж вышло, что основная часть нашей группы была сконцентрирована чуть впереди, а я, "Шпик" и… оказались немного от них поодаль, да к тому же нас ничего не закрывало, кроме жалкого кустика, тогда как основную часть группы прикрывали тополя. В итоге ребята стали просачиваться в проулок, мы это видели, и я принял, как считаю, единственно разумное решение. Перезарядив кумулятивный заряд на осколочный, сказал ребятам: "Когда последние забегут в проулок, я выстреливаю и бежим".
Перезарядив гранатомет, я увидел, что последние ополченцы уходят с линии огня и, встав, с полсекунды целюсь: полмашины закрывает железная ограда, беру чуть выше, даже попав в стекло заряд должен сдетонировать, выстрел. Не знаю, попал ли я, сработал ли заряд, помню только, как последним бежал двадцать метров до проулка. Когда я забегал в него, стреляли по мне уже из всего, что было. Поворот, забегаю и вижу справа добротный кирпичный вход в старый ледник, бросок и я за ним. Жадно глотаю воздух и слышу, как по обратной стороне бьют пули, через пару минут огонь стихает, я прыгаю из-за укрытия и забегаю во дворы.

Далее картина продолжается в том же духе: мы представляем из себя группу никем не руководимых вооруженных людей, дающих друг другу советы. Так от вышеописанной точки мы доходим до нашей местной санчасти, она на улице Шевченко, потом разворачиваемся и идем обратно, сейчас вспоминать неприятно. Во дворах разожженные, брошенные костры с кипящими кастрюлями, жители начавшие варить обед укрылись кто где. По идиотской традиции некоторые ополченцы начинают вслепую бить навесом из подстволов и РПГ по западной части города, никогда не поддерживал эту практику, адепты этого бессмысленного расхода боеприпасов называли это "кошмарить укров". Уверен, процент потерь от такого огня в украинской армии был ничтожен.

Справа от меня гаражи, слева полянка, от меня до того ополченца метра три, я готов подбежать к нему, но между гаражами небольшое, около метра пространство, и оно заполнено вражеским огнем. Залитый цементом пол перед гаражами буквально кипит от бьющих по нему пуль, я жду когда огонь затихнет, жду секунду, десять, полминуты… как вдруг буквально в полутора метрах от меня вспыхивают несколько небольших разрывов, уши закладывает от грохота. Уже ничего не слыша кроме звона, я вижу, как пожилой ополченец инстинктивно закрывает правой рукой лицо. Внезапно я чувствую, что по лицу что-то быстро течет из-под правого глаза, трогаю рукой – кровь. Приходит смутное осознание, что "что-то не так", я хватаю автомат и гранатомет и вбегаю во двор, картина становиться ясной: ранен, но не в лицо, под глаз просто попала цементная щебенка выбитая разрывом и глубоко царапнула, задев сосуды, а вот левое плечо пробито осколком насквозь, хоть и легко, еще рассечена подушка мизинца на левой руке, но это мелочи. Рукав на форме кроме этого был в нескольких местах порван осколками на предплечье, но руку они не задели. Перевязывал рану мне "Инок", с тех пор я не видел его ни разу, по слухам он погиб на Донецком аэропорту, но достоверной информации нет у меня до сих пор.

Произошла в санчасти и еще одна любопытная встреча, к нам за чем-то зашла… пара чеченцев-кадыровцев. Довольно брезгливо, но деликатно я спросил, какого они тут вообще забыли (конечно, другими словами). С акцентом мне было объяснено что-то про то, что они, как граждане России, не могут оставаться в стороне и т.п. Ближе к вечеру за нами прибыла машина, загрузившись, тронулись в путь к штабу, добрались благополучно, хотя дорога местами простреливалась. На штабе встретил "Гиви" и "Моторолу". Его взвод перебросили недавно к нам. Также увидел редкую картину, а именно нашу броню: у "Моторолы" водилось пара БТРов. Во дворе стояло какое-то непонятное орудие: то ли легкая гаубица, то ли задранная в небо противотанковая пушка. Скоро за нами приехал микроавтобус, что бы везти в Донецк, ехали по единственному не перерезанному, но простреливаемому противником асфальту, через Федоровку, прошли на скорости благополучно, вечером были в госпитале на Калинина.

Тем же днем, долго поскучав на границе, с помощью местных ополченцев пересекаем "ленточку", сжигаю какие-то бумаги, касаемые жизни роты и случайно оказавшиеся при мне. Два месяца закончились, день в день. 23 июня мы оказались в Новороссии, 23 августа мы покинули ее. Два месяца моей личной и почти пять месяцев борьбы Ополчения оставались позади, наступала новая эпоха войны. Увы, в ней мы оказывались уже лишними. Спустя не столь короткое время, окажется, что мы не одиноки. Ополченцы первой волны, не сгоревшие в страшных боях за аэропорт и Дебальцево, будут выдавливаться из Ополчения, заменяться наемниками отсидевшимися летом 14-го года. Но война не окончена, медленно тлея, она ждет своего нового часа, и неизвестно, когда, а главное, как это произойдет. Отбоя не было, борьба продолжается".