В 1991-м СССР канул в Лету. Но оставил правопреемницу - Россию. Это заставляет нас снова и снова вспоминать прошлое, как жили в СССР, чего боялись, как пытались остаться людьми. Опыт прошлого важен, потому что заставляет ценить то немногое, что уже завоевано, - хотя бы свободу говорить о минусах настоящего. О прошлом, настоящем и перспективах будущего Politeka говорит с несоветским человеком, ведущим украинского отдела "Радио Свободы" Юрием Дулерайном
Politeka: Расскажите, пожалуйста, что побудило вас уехать из СССР и как вас приняла Америка?
Юрий Дулерайн: Причина, почему мы хотели уехать из Советского Союза, а это было начало 1970-х, честно скажу, – страх. Мы боялись, потому что дружили с диссидентами. Среди моих друзей был Семен Глузман, Виктор Некрасов, Валентин Зеленберг, Олег Лапин, инженер и коллекционер бардовской музыки, – это были люди, которые все ходили по острию ножа. Потому что в любом случае нас КГБ мог зацапать за что угодно и отправить, что называется, «туда по карте, где лях не гонял», и вместо Запада я мог поехать на восток, куда-нибудь в потьму, например, в Пермь. Удалось мне покинуть «железный занавес», так как я еврейский человек. Я получил вызов из Израиля. И мы уехали. Наша семья уехала с трудом, но нам все же удалось покинуть страну. Мы были не советские люди, я вам скажу так. Мы не совпадали ни по взглядам, ни по характеру, ни по убеждениям. Мы не совпадали с линией партии, мы не любили эту систему, которая имела свою антенну для такого рода людей. Они нас чувствовали, относились к нам соответствующим образом.
Я скажу простую вещь. Вот, к примеру, ситуация с нашим сыном. Мой сын Витька, когда ходил в 4-й класс, подрался с мальчишкой на уроке. Меня вызывают в школу, и учительница его говорит, вот, мол, я читаю детям о самом дорогом человеке для советских людей, – о Владимире Ильиче Ленине. А ваш сын, Витя, в это время дерется с одноклассниками. Разве для вас Ленин не самый дорогой человек? Я ей отвечаю: «Нет, для меня Ленин не самый дорогой человек. Для меня самый дорогой человек – это моя мама. И если вам Владимир Ильич Ленин заменяет маму – я вас могу только пожалеть». А она: «Мы сделаем все, чтобы у вас отобрали ребенка». И она накатала телегу в милицию. Если бы не помощь моего приятеля Лени Ефимова — корреспондента-фельетониста журнала «Крокодил»… Он пошел в милицию со своей волшебной красной корочкой и только помахал ею перед лицом полковника правоохранительных органов, так сразу же нашу семью оставили в покое. И больше правоохранители нас не трогали. А теперь вопрос: а если бы у меня не было такого «спасательного круга», как Леня Ефимов? Что тогда? Что бы с нами было? Мне даже не хотелось об этом думать. Это один пример. Дальше. Семен Глузман, наш друг, написал заочную экспертизу генерал-майора вооруженных сил СССР Петра Григорьевича Григоренко, который был участником диссидентского движения, а впоследствии стал основателем Украинской Хельсинской группы.
Материал по теме
И после проведения экспертизы мой друг Глузман загремел на семь лет каторги. И вот любопытная вещь произошла, когда Глузман в 1987 году приехал в Нью-Йорк и пришел ко мне на работу на «Радио Свобода». Я ему дал 100 долл. и говорю: «Славик, пойди купи себе какие-то вещи, подарки». Он меня спрашивает: «Юрка, скажи прямо, ты мне платишь за то, что я тебя не назвал, когда меня КГБ допрашивали?». А ему отвечаю: «Ну, окей, если бы ты и назвал КГБ мое имя, то что? Я ведь не был никаким диссидентом, я ведь не брал участие в заочной экспертизе генерал-майора вооруженных сил Петра Григоренко». Он мне в ответ: «Да, но если бы я тебя назвал, тебя бы замели тут же». Вот такая интересная история. Я, кстати, был переводчиком у Глузмана, когда он читал свой доклад в Колумбийском университете.
Politeka: Как быстро вы смогли найти для себя достойное занятие после того, как приехали в США?
Юрий Дулерайн: Я выиграл конкурс на замещение репортерского места на «Радио Свобода» в Нью-Йорке. Они меня пригласили и предложили выбирать, куда я хочу: в русскую редакцию или в украинскую. Я выбрал украинскую. Уже жду с вашей стороны вопрос, почему украинскую, а не русскую. Да потому что, как пел Окуджава: «Хоть флора там все та же, но фауна не та». Мне украинская нравилась больше. Во-первых, в украинской редакции на то время, а это был 1973 год, боссом, главным редактором был Николай Герус (Микола Герус) – замечательный человек, великолепный журналист, профессиональный актер. Он, можно сказать, младенцем попал на Запад. Герус закончил Нью-Йоркский университет, он играл в Украинском любительском театре и принял меня, что называется, с распростертыми объятиями. Микола Герус мне сказал: «Юра, пишите, о чем хотите, на ваш собственный взгляд, как вам нравится». Я тогда взял и начал писать серию репортажей, комментариев, очерков на тему: «Знаете ли вы Киев?». Писал о том Киеве, который я знал, в котором прожил половину своей жизни. Писал о Киеве несоветском, Киеве инакомыслящем, писал о Киеве артистическом, который был неформальным. Мы окольными путями получали отзывы о материалах, которые читателям и слушателям нравятся. И таким образом я начал там работать. В русской редакции «Радио Свобода», пусть внештатные, но все же были осколки старой эмиграции и даже власовцы – члены Русской армии, воевавшие на стороне Третьего рейха против СССР. Они потом исчезли через какое-то время, но там они были, и это было неприятно. Один их них подошел ко мне, а это был Рюрих Дудин. Так вот, он подошел ко мне и сказал: «Я власовский офицер, и если бы вы попались мне 30 лет назад – я бы стрелял в вас». Потом мне сказали, что это ложь, никакой он не расстрельщик, он не был палачом, он был пособником палачей и работал в ведомстве пропаганды у Йозефа Геббельса, политического деятеля нацистской Германии, рейхсминистра народного просвещения и пропаганды Германии. А на меня он ополчился из-за того, что я в интервью Володе Юрасову, репортеру из русской службы «Радио Свобода», в ответ на вопрос: «Почему вы уехали из Союза?» — сказал: «Я могу только процитировать Пушкина, который говорил, что родившиеся в нужнике не ощущают запаха дерьма. Я говорю, что я родился в этом нужнике и ощущал этот запах».
Politeka: Юрий, расскажите о судьбе ваших коллег по украинской редакции в нью-йоркском отделе «Радио Свобода» Надийке Светличной, Леве Зелингере, Лине Мовчан.
Юрий Дулерайн: Я могу гордиться тем, что я всех их троих принимал на работу. Микола Герус к этому времени уже работал на «Радио Свобода» в Мюнхене и был директором всей украинской редакции «Радио Свобода» в Нью-Йорке. Я был боссом в Нью-Йорке. Лева Зелингер приехал из Тернополя, талантливейший человек, фельетонист, сатирик, юморист, с которым было весело и приятно работать. Он внес такую «струю перформенса», можно сказать, в нашу редакцию, что было весело приходить на работу. Потом Лина Белюц, которая взяла псевдоним Лина Гвать. Она была актриса Черновицкого театра, решила приехать сюда, в США. Она дрожала от страха точно так же, как и дрожал я, когда пришел сюда на «Радио Свобода», ожидая попасть в логово ЦРУ. Но я ее убедил, что это все не так страшно, как ей кажется, и что никакого ЦРУ у нас нет. И мы подчиняемся Конгрессу США, который финансирует нашу деятельность. Лина имела замечательный теплый тембр голоса, единственное, что нужно было ей, — это поставить голос для микрофона, потому что она была драматическая актриса. Я ее нанял, дал работу, и потом ее забрали в Мюнхен, позже Леву Зелингера тоже забрали в Мюнхен.
Материал по теме
А вот Саша Народецкий, который был режиссером в Ленинграде, он родом из Боярки под Киевом, взял себе псевдоним Олекса Боярко, под которым впоследствии и работал на «Радио Свобода» в США. Я его учил делать репортажи, собирать информацию. И он прижился у нас в Нью-Йорке, а потом его вызвали в Мюнхен. Потом Олекса Боярко был какое-то время директором русской службы «Радио Свобода», и это было не так давно, кстати, в начале 2000 гг. Расскажу вашим читателям и о Надийке Светличной, к которой я относился как к родной сестре, я ее нежно любил, просто как родного человека.
Надийка Светличная была удивительный человек, она прошла четыре года советского концлагеря. Я ее встречал в нью-йоркском аэропорту, когда она прилетела со своим сыном Ивасыком и своим мужем Павлом. Она пришла к нам сразу, как только ее семья обосновалась в Нью-Джерси. Украинская община для семьи Светличной смогла собрать деньги, и они купили дом, в котором было очень здорово. Светличная была представителем Украинской Хельсинской группы, она делала материалы по преследователям диссидентов в Украине, о борьбе правозащитников.
Светличная никогда не считалась ни со своим временем, ни с усилиями, которые нужно было приложить для того, чтобы делать нашу сложную журналистскую работу. Она работала настолько творчески, что и мне, да и не только мне, но и многим хорошо знавшим ее, казалось, что она, выступая по радио, обращалась к своему брату Ивану Светличному, который был одним из классиков украинской поэзии, литературоведом и правозащитником (1929-1992).
Талант и сама деятельность Надийки были высоко оценены украинской диаспорой в США, у нее появился свой офис, на стене которого висела картина с абрисом руки с изуродованными пальцами ее брата Ивана. Ивану Светличному в свое время в концлагере изуродовали пальцы, ведь до 1983 года он был политзаключенным.
С Надийкой мне было очень комфортно работать, мы вдвоем делали многочисленные интересные программы, например, о диссиденте, киносценаристе и кинорежиссере Гелии Снегиреве, которого замучили в КГБ.
(В 1974 году сотрудники КГБ провели обыск в квартире Гелия Снегирева и изъяли рукопись книги «Автопортрет 66». После обыска Снегирев был исключен из коммунистической партии, что фактически означало запрет на работу в кино. В тот же год Снегирев был уволен с работы. – Ред.)
Гелий умер в 1978 году от рака, будучи парализованным. Были подозрения, что ему КГБ впрыснула сыворотку саркомы. Он был парализован от пояса вниз. Что заставляет подозревать, что это было не природное развитие болезни. Его арест связан с тем, что он писал действующему президенту США Джимми Картеру письма и Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. В своих письмах Снегирев предупреждал о военных планах Советского Союза и сравнивал их с колесницей, которая катится под уклон, начиненная ядерным оружием. А Леониду Брежневу он писал, что отказывается от советского гражданства в знак протеста против рабского положения украинского народа. Он писал, что ложь – ваша конституция, позор и стыд – ваш герб, колосья для которого вы закупаете в США. Он говорил такие вещи, которые ни один диссидент в Советском Союзе тогда не говорил.
Мы со Светличной делали передачи из материалов Снегирева, который писатель Виктор Некрасов передавал нам. Это были его письма, его произведения, его повесть «Мама моя, мама» и др. Где он писал о процессе 1930-х над мифически созданной советской охранкой «Спілкою визволення України», рассказывая о репрессиях украинской интеллигенции.
Материал по теме
И я помню, как в 1989 году, когда Советский Союз дышал уже на ладан, отдельные бывшие коллеги Гелия Снегирева писали сочувственные статьи в уже украинской прессе. Тогда уже можно было писать – и они писали, что, мол, вот, как же так, Гелия Снегирева репрессировали, а почему? Ведь он же был такой, как и мы, он ничего такого не делал. Почитав все это, Надийка Светличная сказала: «Юрцю, ми мусимо відповісти». Она процитировала слова Александра Пушкина о том, что широкая публика переживает удовольствие от того, что великие люди такие же мелкие и подлые, как они. И она им напомнила строки Пушкина о Байроне: «Врете, подлецы: он и мал, и мерзок – не так, как вы, – иначе».
Мой коллега Владимир Лобас, журналист радиостанции «Свобода», в книге «Желтые короли» пишет о Гелии Снигиреве так: «Даже здесь, в тихой заводи, живя в Нью-Йорке, в Вашингтоне или в Мюнхене, многие из нас, сотрудников вещавших на Союз станций, вели передачи под псевдонимами. Осторожность в отношениях с КГБ всегда разумна. Но этот человек, швырнувший им: «Не хочу быть гражданином СССР», находился по ту сторону стены и за псевдонимом не прятался… Свое открытое письмо советскому правительству он подписал полным именем и указал адрес. Он преодолел страх». Еще вчера он был нуль, простой советский человек, которого можно сгноить в лагере или уничтожить в психушке – кто там хватится? Но Гелий как-то сразу чересчур широко шагнул. Изо дня в день его имя повторяли «Би-би-си» и «Немецкая волна», «Голос Америки» и «Свободная Европа». «Ваша конституция – ложь от начала до конца», – ни Солженицын, ни Сахаров, никто вообще не решался разговаривать с Системой так».
Politeka: О чем ваша книга «Киевские записки», которую вы презентуете сегодня?
Юрий Дулерайн: Эта книга – мое детище. Она написана о моей жизни, о моих приключениях, о моих событиях, о моей работе, о том, как меня выгоняли отовсюду, откуда могли выгнать. Я был, конечно, не подарок ни для родителей, ни для школы. Меня из четырех школ выгоняли. Я вам скажу, что я закончил школу рабочей молодежи №4 при киевском мотозаводе. Меня выгнали из офицерского училища за дискредитацию сержантского состава, меня выгоняли из украинского телевидения за то, что я в кругу друзей, коллег украинской молодежной редакции, сказал все, что я думал об оккупации Чехословакии в 1968 году. Меня моментально выгнал генеральный директор Власов, и я до сих пор помню его слова в мой адрес, которые мне передали мои друзья: «Мало того, що він жид, він ще й антирадянщина». В своей книге я написал обо всем этом и о том, что случилось со мной после этого. Мне кажется, что моя книга довольна смешная, надеюсь, что читатели будут смеяться и получать удовольствие от юмора ситуации.
Politeka: Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в Украине с позиции человека, который долго живет в США?
Материал по теме
Юрий Дулерайн: Политика нынешнего государства Украина состоит из частей, на мой взгляд: политика правительства и настроение украинского народа. Настроение народа абсолютно ясное: украинцы хотят быть частью Европы. Правительство находится между двух огней. С одной стороны, оно стремится в Европу, с другой – боится своего страшного соседа. Очень будем надеяться, что из этих противоречий что-то вытанцуется позитивное, потому что меняется правительство. Правительство в Украине должно меняться, оно не может не меняться. И у меня такое впечатление иногда складывается, что меняются начальники, а система остается той же. То есть решает не народ, решает все правительство – так сейчас в Украине получается. У нас в Соединенных Штатах это абсолютно исключено. Потому что, во-первых, правительство можно заменить. В Декларации независимости США, а это на минуточку 1776 год, говорится: если правительство действует вопреки интересам народа, народ США имеет все полномочия сменить такое правительство. Было бы хорошо, если бы украинский народ имел также возможность менять свое правительство путем свободных демократических выборов. Впрочем, мне кажется, что к этому все идет. Сразу так, как у нас в США, конечно, не может быть. Но будем надеяться, что Украина уже на пути, хоть путь этот сложен и тернист.
Politeka: По вашему мнению, чего не хватает сегодня украинским политикам? Почему наши реформы, мягко сказать, не идут?
Юрий Дулерайн: Они не идут, потому что правительство Украины не хочет проводить эти реформы. Потому что если проводить эти реформы – нужно начинать с самого низа. Самым низким по рангу чиновникам нужно давать достаточную зарплату для того, чтобы они не воровали, не вымогали взяток у населения. А откуда взять эти деньги, если воровство в Украине достигает геркулесовых столпов и просто катастрофически не хватает денег элементарно даже для того, чтобы заполнить бюджет. Правительство же не может бесконечно печатать деньги, ведь они обесцениваются. Смотрите, сколько сегодня стоит гривна. Поэтому здесь есть простая причинно-следственная связь. И мне кажется, все зависит от того, как скоро Украина придет к свободным выборам, действительно справедливым выборам, без влияния привходящих интересов и привходящих денег – подкупных денег, коррумпированных денег. Будем надеяться, что это время придет, но пока оно еще не пришло. И если время вызовет к жизни, выдвинет в первые ряды, я имею в виду в состав руководства Украины, ребят, которые стояли на Майдане, – вот тогда Украина имеет полные реальные шансы следовать своему пути, к которому она так долго идет. И будем надеяться, что это случится, я очень надеюсь, что долгий тернистый путь многострадальной Украины закончится победой украинского народа.
Немає коментарів:
Дописати коментар